«Не выдавайте меня». Бежавший из Узбекистана каракалпакский активист просит у Казахстана защиты
Каракалпакский активист Сагындык Нурымбетов говорит, что был вынужден бежать из родной страны. До апреля прошлого года он жил в Кегейлинском районе Каракалпакстана, автономии в Узбекистане. Сейчас вместе с семьёй находится в Актобе. Нурымбетов говорит, что на родине ему грозит опасность — из-за его политических взглядов. Он подал заявление на получение статуса беженца и просит казахстанские власти не выдавать его Узбекистану.
«СДЕЛАЛ ВИД, ЧТО СОГЛАСЕН НА ИХ УСЛОВИЯ, И БЕЖАЛ ИЗ СТРАНЫ»
— Как и у любого активиста в Каракалпакстане, за последние три-четыре года моя жизнь там превратилась в ад. Следили за каждым шагом. Когда я пытался встретиться с политическими активистами и поговорить по телефону, ко мне домой приходили сотрудники милиции. Позже меня поместили под домашний арест без суда и следствия. С 2021 года я находился под неофициальным домашним арестом около двух лет. Милиция приходила ко мне домой, следила за мной весь день. Один передавал, другой принимал. Я знал, что мне не удастся так легко сорваться с крючка, и в конце концов сделал вид, что согласен на их условия, — начинает свой рассказ Сагындык Нурымбетов.
Он утверждает, что условием было: содействовать в поимке Бектемира Каракаскыра.
Это известное имя среди каракалпакских активистов. Но ни Нурымбетов, ни его соратники не знают, кто он на самом деле. Лично никто никогда его не видел. Достоверно о нём известно только, что он противник политики лишения Каракалпакстана статуса автономии и активный критик режима в Узбекистане. Те, кто разговаривал с Бектемиром Каракаскыром по телефону, говорят, что он свободно говорит по-русски и меняет голос с помощью технологий.
Сагындык Нурымбетов рассказывает, что связывался с Каракаскыром, но отнюдь не собирался участвовать в его поимке.
— Я попросил Каракаскыра о встрече. Он ответил: «Встретимся в Казахстане». Показав это сообщение, я бежал из Узбекистана в апреле 2023 года, — говорит Сагындык.
С тех пор Нурымбетов проживает в Казахстане, где у него есть вид на жительство, оформленный в июле 2016 года. Тогда ситуация в Каракалпакстане ещё не обострилась, и Нурымбетов мог спокойно путешествовать между странами. Срок действия ВНЖ истекает в декабре 2025 года.
«БОЮСЬ ЗА ЖИЗНЬ ДЕТЕЙ»
Нурымбетов вместе с семьёй живёт в небольшом домике в дачном посёлке на окраине Актобе. Двое детей и супруга Назыгуль Тлеумуратова последовали за ним в июле прошлого года.
Сейчас в семье никто не работает. В их доме площадью 30 квадратных метров почти нет мебели. На маленьком диванчике в дальней комнате отдыхает средняя дочь Сагындыка Камила. Во второй комнате нет ни дивана, ни кровати. В углу сложены одеяла. Кухня расположена при входе . Там Назыгуль готовит каракалпакский плов. По словам Сагындыка, говядину для него заняли у знакомого.
— У моего сына Буркитбая есть старая машина. На ней он занимается частным извозом. Вы знаете, что значит старая машина. Она больше стоит, чем ездит. Сын раньше работал на стройке в Алматы. Ему исполнилось 26 лет. Дочери Камиле 21. Она тоже перебивается случайными заработками с момента приезда. Мы с женой зависим от детей, — говорит Сагындык.
Всего у пары четверо детей. Старшая дочь с семьёй живёт в городе Нукусе в Каракалпакстане. Документы младшей дочери Фатимы, которая учится в 11-м классе, не были готовы, и она тоже осталась в Каракалпакстане.
— Я беспокоюсь за дочерей и родственников, которые остались в Каракалпакстане. И даже находясь в Актобе, боюсь за свою жизнь и жизнь детей. Потому что Казахстан и Узбекистан имеют общую границу. Люди в форме могут нас похитить в любой момент. Они не щадят, — говорит Нурымбетов.
«ПОХИТИЛИ СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ»
Сагындык рассказывает, что 13 июля 2021 года он участвовал в митинге в городе Ходжейли, участники которого выступили против политики узбекизации Каракалпакстана. Поводом для протеста послужило решение премьер-министра Узбекистана изменить вывески и написать их на латинице.
После того митинга власти начали массово наказывать активистов, говорит Сагындык.
— 16 июля я сам отправился в отделение полиции Ходжейли. Подумал, что негоже прятаться дома. Там меня избивали два часа. К моему лицу и телу прикладывали электрошокер. Двое мужчин прижали меня спиной к стене и били по бёдрам. Били по пяткам резиновым молотком. Стоило посмотреть им в лицо — били по глазам, если заговаривал — били по рту. Я провёл в отделении около шести часов. Два из них меня избивали. С тех пор я не могу наступать на ноги, — говорит он.
По дому Сагындык действительно передвигается с трудом. По его словам, на улицу он практически не выходит. Он обратился к врачу в Актобе после того, как у него начали неметь конечности. Врач сообщил, что Сагындыку, 15 лет страдающему сахарным диабетом I типа, грозит ампутация обеих ног.
Каракалпакский активист в Актобе жалуется на давление Ташкента
Каракалпакский активист в Актобе жалуется на давление Ташкента
No media source currently available
- 240p | 10,0MB
- 360p | 16,6MB
- 480p | 26,6MB
- 720p | 56,2MB
- 1080p | 85,5MB
Нурымбетов открыто заявил, что подвергся избиению в милиции Ходжейлинского района Каракалпакстана, и ездил в Ташкент в августе 2021 года. Там он встретился с правозащитницей Еленой Урлаевой и подал жалобу на милиционеров.
— Узнав о ситуации, Елена Урлаева отвезла меня на лечение в одну из клиник Ташкента. Она поставила меня в очередь и вышла в банк за деньгами. В это время ко мне подошли два парня. Я даже не успел поздороваться. Меня взяли под руки и посадили в машину с затемнёнными стеклами. То есть меня похитили средь бела дня. Они оказывали на меня психологическое давление и сказали, что мне следует вернуться в своё село, пока цел. Всю дорогу они запугивали меня и снимали видео, порочащее Елену Урлаеву. На следующий день они отвезли меня в село Жузимбек Кегейлинского района Каракалпакстана, — говорит Сагындык.
Сказанное подтверждает сама Урлаева, член общественного движения «Альянс по защите прав человека Узбекистана». По словам правозащитницы, инцидент произошёл 26 августа 2021 года.
— Похищение человека является тяжким преступлением. Я сразу предала огласке ситуацию, когда Сагындыка увезли силой. Написала в прокуратуру и министерство внутренних дел. Но на все мои вопросы об активистах там всегда отвечают: «Эта информация не подтверждена». На мой взгляд, в Каракалпакстане законы вообще не работают. В Узбекистане, если подаётся жалоба, принимаются какие-то меры. В Каракалпакстане такого нет, — говорит Елена Урлаева.
«ПРОШУ ПОМОЩИ У КАЗАХСТАНА»
Нурымбетов говорит, что, «какое бы давление ни оказывали», он не прекратит выступать против «политики Узбекистана по лишению Каракалпакстана суверенитета и его узбекизации». В 2022 году он также участвовал в акции протеста в Нукусе против лишения Каракалпакстана автономного статуса. Эти митинги обернулись кровопролитием — против протестовавших применили оружие.
— Несмотря на различные препятствия, мне удалось выехать из села и присоединиться к демонстрантам в Нукусе. В людей стреляли, как в собак. Я видел это своими глазами. Сначала подумал, что стреляют холостыми патронами. Но нет, это были обычные патроны. Пули свистели. Взрывчатое вещество упало на землю в трёх метрах от меня, и я оглох. Я сидел в шоке, и кто-то увёл меня оттуда в один из ближайших домов, — вспоминает он те события.
Опасаясь за жизнь и свободу, Сагындык попросил политическое убежище для себя и семьи и обратился за помощью к актюбинским правозащитникам. Ему сообщили, что он может подать заявление только по истечении срока вида на жительство. По словам активиста, ВНЖ есть только у него, у его близких есть только временная регистрация.
— Прошу помощи у Казахстана. Если можете, не выдавайте меня Узбекистану. Потому что я и моя семья в опасности, — говорит он.
Азаттык обратился к Музафару Османову, советнику посла Узбекистана в Казахстане, с просьбой прокомментировать информацию, что Нурымбетов подвергался давлению в Узбекистане, и подтвердить, привлекался ли он к уголовной и административной ответственности в Узбекистане. Дипломат ответил, что Нырымбетова, «кажется, никто не знает», и сообщил, что в посольстве ждут ответа из Ташкента. До публикации статьи из посольства Узбекистана с редакцией больше не связывались.
Ранее на схожие запросы Азаттыка о давлении на каракалпакских активистов Музафар Османов заявлял, что информация не соответствует действительности.
«Если хотите убедиться, давайте отвезём в Каракалпакстан, вы увидите, что происходит», — в частности, заявлял дипломат.
ПОЛОЖЕНИЕ КАРАКАЛПАКСКИХ АКТИВИСТОВ В КАЗАХСТАНЕ
В советское время Каракалпакстан был автономной республикой в составе СССР. В 1930-е годы он вошёл в состав Узбекской ССР, но сохранил статус автономии. Когда Узбекистан стал независимым, Каракалпакстан провёл референдум и получил право стать независимым государством.
В конце июня 2022 года в проекте закона предлагалось исключить из Конституции Узбекистана пункты, в которых говорится, что Каракалпакстан имеет право на выход из состава страны через проведение референдума. Это вызвало взрыв возмущения в автономной республике, народ Каракалпакстана выступил против проекта Конституции. По официальным данным, в ходе подавления этих протестов погиб 21 человек.
Власти Узбекистана исключили поправки к Конституции об изменении статуса автономной республики и обвинили в акциях протеста «внешние силы».
После кровопролития, летом 2022 года, каракалпакские активисты в Казахстане начали жаловаться на притеснения. Несколько человек были задержаны по запросу властей Узбекистана, в том числе Тлеубике Юлдашева, Жангельды Жаксымбетов, Кошкарбай Торемуратов, Райса Кудайбергенова и Зиуар Мирманбетова.
Официальная Астана не удовлетворяет их просьбы о предоставлении статуса беженца. Задержанные каракалпакские активисты провели год в СИЗО, затем были отпущены на свободу. Правозащитники отмечают, что запрос узбекских властей о выдаче этих людей всё ещё остаётся в силе и угроза их экстрадиции сохраняется.
Ранее международная правозащитная организация Human Rights Watch призвала Астану не возвращать каракалпакских активистов в Узбекистан, заявив, что их жизням угрожает опасность.
Сагындык надеется, что Казахстан предоставит ему статус политического беженца. Он также просит помощи у международных организаций, таких как ООН и ОБСЕ, а также у европейских стран.
